Я найду тебя!

Не секрет, что в нашей школе много талантливых ребят. В этом номере мы предлагаем вашему вниманию начало увлекательного рассказа «Я найду тебя». Мы надеемся на ваши положительные отзывы и интерес к творчеству сверстников.

Внимание: продолжение следует...

Иллюстрация Черкашиной Арины, 10 класс, МБОУ "Гимназия"

Пролог

Сырой, промозглый кабинет. Стены покрыты когда-то белой, но уже пожелтевшей и кое-где потрескавшейся от времени плиткой. Окон нет. Холодный свет настольной лампы едва пробивает густую темноту. Сам стол большой, но старый, как и все здесь. На нем нет ни фотографий, ни канцтоваров. Только огромная стопка личных дел да пачка календарей прошлых десятилетий.

Сама больница выглядит не менее удручающе. Вошедший туда впервые не сразу бы понял, что причина его страха—тишина. Всепоглощающее безмолвие наводило панический страх постепенно, и вскоре ужас окутывал человека, как тяжелое, мокрое, жуткое одеяло. Единственное, чего хочется—убежать! Мысли как будто отключаются, остается лишь страх. Бело-серые, чистые, практически стерильные коридоры, казалось, только что помыли. Свет, проводка, на удивление, исправны. Журнал посещений открыт на последней записи. И только слой пыли выдает тут запустение.

Разбитые каталки у стен перевязочной. Там такое же запустение. Открытые ампулы, лекарство в шприце, разорванный жгут, всюду разбитые окна.

Палаты выглядят совсем по-разному. В палате №1 стоят три кровати, бронзовые, с узорами-завитками и шариками, которые были отполированы до блеска - больные пытались их открутить, не понимая, что это—литая деталь. У одного из них получилось.

В комнате №4 стоит лишь одна сломанная кровать. Старый, мятый, уже гнилой матрас валяется на полу. Подушки и одеяла нет, лишь рваная, грязная простынь валяется в углу. На ней уже давно проступила плесень от сырости.

В палате №8 нет ничего. Надпись на двери гласит, что это одиночная камера для буйных. Стены изрезаны пациентами и изъедены крысами. Наполнявший стены синтепон свалялся, посерел и стал похож на проволоку.

Подвал. Мрачно, сыро и звучно. Слышно, как обувь ударяется о пол, как ресницы рассекают воздух, как движется свет фонарика. Холодный и гнетущий коридор, уже не такой чистый, как наверху. Кое-где образовались лужи—капало со стен. Пахло затхлостью, гнилью и разложением. В конце коридора горела одна-единственная лампа. За ней—поворот налево. И сразу дверь, запертая на большой амбарный замок. Он хранит тайны этого места уже не одно десятилетие.

Если ты все же раскроешь эту дверь, то оцепенеешь от ужаса увиденного: кресла, опускающиеся в ледяную воду, хирургический стол, и когда-то идеально стерильные, но теперь уже пыльные хирургические ланцеты, скальпели, зажимы и другие приспособления, о назначении которых лучше вообще не знать. Все это будет тянуть тебя к себе, как бы отвратительно не пахла протухшая вода, как бы противно не было смотреть на мутно-красные окна под самым потолком, как бы тошнотворно не выглядели уже раскрошившиеся, обглоданные кости в огромном ящике у стены, заваленные тряпьем и лохмотьями. Воспоминания об этом месте уже никогда не отпустят тебя.

Глава 1. «И ты вернулся»

И ты вернулся. Я же говорила. Не понимая, зачем, ты начинаешь убирать пыль, протирать инструменты, менять воду под пыточными креслами и готовить для них колотый, грубый, острый лед. Хм, теперь не так чисто. Плевать, важен только подвал. Отголоски разума, уже умирающего, подавленного безумием, все еще пытаются сопротивляться. Тщетно. Хотел сразу вернуться в подвал, но надо заглянуть в перевязочную, забрать один бикс с новыми скальпелями и другой, с миниатюрно-тонкими пилами, зазубренными с обоих сторон и торчащими в разные стороны зубцами-крюками. Все выглядит почти безобидно, тем и жутко.

Но довольно любоваться. Пора приступать. Идешь, как во сне. Спотыкаешься о свои же ноги. Наступил в лужу. Ты смешон со стороны. Посмотрим, выдержишь ли ты? Видение. Вроде крепкий, здоровый. Но это не главное. Лишь бы мозг был силен. Ох, только бы не сорвалось. Найти нового простачка с каждым разом все труднее.

Заходишь в подвал. Тут уже чище, и оттого еще ужаснее. Биксы поставил в углу. Лучше бы у стола кинул. Но уже не важно. Давай же, садись! Сядь в кресло, дубина! Да... Наконец-то... Засыпай. Скоро я покажу тебе видение. Твой мозг силен, но ему нужен отдых. Спи.

***

Проснулся. Пей. И начнем.

***

Из палаты №4 доносятся душераздирающие, безумные крики. Звуки борьбы. Гулкий, острый треск ломающегося дерева. Со стуком распахивается дверь. Из палаты выходит высокая, худая, практически анорексичная женщина в очках. Острые скулы, холодный взгляд, угловатые локти. Очки с черно-белой оправой. На халате, накрахмаленном до хруста, красовался бейдж: «Главврач Алла Олеговна Краснова». За ней двое высоких, здоровых мужчин, словно на контрасте: один-бородат и темноволос, второй-светлый и гладко выбрит. Они выводят бьющуюся в истерике, замотанную в смирительную рубашку женщину. Спутанные волосы застелили ей лицо. Но это не мешает кричать. Слова разобрать трудно. Слышно только «..ет!..ндо!.. стте!.. индо!». Бородатый ударил ее, и она обмякла в их руках. Алла Олеговна пошла вниз по лестнице. Двое с сумасшедшей—за ней. Алла спустилась в подвал, прошла до конца коридора, свернула налево и встала перед дверью. Выудив тонкими пальцами из кармана ключ (удивительно маленький и аккуратный для такого замка), дверь открылась, по-кошачьи обернулась и быстро зашла в кабинет. Бородатый и Бритый проследовали за ней.

***

Устал? Ну да ладно, позже продолжим. Не хочу губить твой мозг.

Ты мне еще нужен. Пей и спи.

***

«Голова раскалывается от боли. В этот раз меня ударили куда сильнее, чем обычно. Не суть. Где я? Куда меня притащили? Почему я не в палате, связанная по рукам и ногам жесткими, режущими кожу и оставляющими уродливые шрамы шнурами из старых рваных простыней? Стоп. Я же сижу. А где? Неужели... О нет, только не подвал! Хоть в мягкую, хоть в седьмую к буйным, свихнувшимся по своим кроватям с шарами, но только не сюда!» Алла Краснова смотрела на безумную с каменным лицом. За 26 лет работы и не к такому привыкнешь. Приказав бородатому Сане вколоть ей успокоительное, а белобрысому Олегу запереть дверь изнутри, она села за маленький неприметный стол в самом углу плохо освещенной комнаты, включила лампу, достала синюю папку с личным делом и стала медленно, каллиграфическим почерком вписывать туда данные о состоянии безумной. На первой странице было написано: «Личное дело №1546. Барадина Фаина Сергеевна. Параноидальная шизофрения. Неизлечима».